28 и 29 марта должен был состояться очный тур Сибирской геологической олимпиады, которую традиционно проводят каждый год Новосибирский государственный университет, Институт геологии и минералогии им. В. С. Соболева СО РАН и Институт нефтегазовой геологии и геофизики им. А. А. Трофимука СО РАН. В связи с текущей обстановкой пройдет только заочная часть — оценка исследовательских работ школьников.
Этот материал был задуман для того, чтобы показать, как важны такие мероприятия для участников, организаторов и тех, кто, может быть, только начинает увлекаться науками о Земле. Мы попросили сибирских ученых рассказать об их пути, одной из вех которого стала Сибирская геологическая олимпиада, и планировали опубликовать эти рассказы в преддверии очного тура СГО. Буквально в процессе работы над текстом ситуация кардинально поменялась, но тем не менее мы надеемся, что наш совместный труд поможет кому-то из ребят определиться, заинтересоваться, начать заниматься и в следующем году испытать свои силы на олимпиаде. Время и место встречи будет как всегда: весенние каникулы, новосибирский Академгородок.
Ведущий научный сотрудник ИНГГ СО РАН доктор геолого-минералогических наук Евгений Викторович Деев:
«Геологией я увлекся в родном городе Бийске. У нас в Доме пионеров действовал геологический кружок, где мы слушали лекции, писали рефераты. Были и походы, где школьники знакомились с объектами на природе, и коллекция минералов и пород, которые нужно определять.
В 6-м классе на каникулах мне предложили выступить на местной олимпиаде по геологии. Выступил успешно, и с этого всё началось: была сформирована команда школьников из Бийска для поездки в Новосибирск и участия в Сибирской геологической олимпиаде. Я принимал в ней участие дважды в конце 1980-х.
Проходила олимпиада в Институте геологии и геофизики. Я сразу обратил внимание на то, каким живым было здесь общение участников и ученых. Не чувствовалось такого барьера между преподавателем и учеником, как это бывает в школе. Преподаватели НГУ Юрий Гаврилович Щербаков, Александр Михайлович Боровиков, Пётр Михайлович Бондаренко... К сожалению, никого из них уже нет в живых. Именно они, а также другие организаторы олимпиады, всех сразу и не вспомнить, заинтересовали меня и других ребят учебой на геофаке НГУ. Это были открытые и заинтересованные люди, и они ставили перед нами интересные задачи. В результате у нас из команды несколько человек друг за другом поступили в университет.
С самого начала занятий в НГУ я знал, что пойду в науку, мне это было интересно. Сейчас основное направление, которым я занимаюсь, — изучение древних землетрясений. Мы исследуем, в какой местности произошли землетрясения, в какой временной интервал, с какой силой, и как часто они случались. У этой работы есть очень простая прикладная задача. Например, возьмем Горный Алтай. Здесь сейсмическими сетями долгое время не регистрировались сильные толчки, и совершенной неожиданностью для всех стало Чуйское землетрясение в 2003 году. Мы показали, что в районе Кош-Агача за последние 6 000 лет по крайней мере 5—6 раз случались землетрясения, которые по силе были равны или превосходили это. На территории Горного Алтая планируется строить газопровод “Сила Сибири — 2”, а по нашим данным вдоль трассы возможны такие сильные сейсмические события, и это нужно учесть при его планировании.
Юным геологам хочу пожелать, во-первых, набираться в школе знаний не только по геологии, но и по всем остальным дисциплинам: физике, математике, русскому языку и так далее. А специальным геологическим тонкостям обязательно научат в университете. Во-вторых, хочу сказать, что очень важно любить ту профессию, которую выбрал, и стремиться быть в ней лидером».
Заведующий Центральным Сибирским геологическим музеем кандидат геолого-минералогических наук Андрей Владиславович Вишневский: 
«Минералы мне были интересны еще с начальной школы, а когда я учился в пятом классе, наша семья переехала в город Копейск неподалеку от Челябинска, и там я стал ходить в геологический кружок. Много раз занимал призовые места на олимпиадах, был в областной команде на всероссийском слете. К концу 10-го класса стало понятно, что надо как-то определяться с выбором профессии. Честно говоря, больших раздумий с этим не было, а вот с местом учебы — были. Я рассматривал для себя три варианта: Московский государственный университет, Санкт-Петербургский государственный университет и Новосибирский государственный университет. В крайнем случае — Уральский государственный горный университет в Екатеринбурге. Москва была заманчива и дорога, Санкт-Петербург далек во всех смыслах — по отзывам, дорога от учебных корпусов до общежитий и обратно занимала до трех часов в день. А вот Новосибирск — сутки на поезде, и, как выяснилось, здесь всё чрезвычайно компактно.
В 2001 году я приехал сюда на Сибирскую геологическую олимпиаду, занял первое место в старшей группе. Атмосфера Академгородка мне понравилась, уровень преподавателей, которые присутствовали в жюри, был высок. Решено. В то время геолого-геофизический факультет НГУ мог зачислять призеров без вступительных экзаменов (ЕГЭ еще только начинали внедрять), но ближе к лету случился неожиданный поворот. Из-за неудовлетворительной успеваемости некоторых поступивших ранее нам, троим олимпиадникам, пришлось сдавать экзамены на общих основаниях. Я сдал математику на “удовлетворительно”, химию на “отлично”, и после дополнительного собеседования меня зачислили, мой товарищ Игорь прошел только на платное, с которого потом быстро перевелся на бюджет, а вот третьему, Максиму, пришлось ехать в Екатеринбург, где его приняли без экзаменов.
С первых же курсов учебы я начал работать в лаборатории петрологии и рудоносности магматических формаций Института геологии и геофизики СО РАН (в 2005-м он разделился на Институт геологии и минералогии им. В. С. Соболева и Институт нефтегазовой геологии и геофизики им. А. А. Трофимука). Уже в магистратуре мы с научным руководителем сформулировали тему диссертации, на геологическое производство идти не хотелось, и я остался в науке. В те годы в институты стали приходить дополнительные деньги, стало больше грантов, пошел какой-то карьерный рост, потом началась и работа в университете.
Сейчас я заведую Центральным сибирским геологическим музеем, который является подразделением ИГМ СО РАН, совмещаю это с научной работой в качестве старшего научного сотрудника и с преподаванием на должности доцента кафедры минералогии и геохимии в НГУ. Работа интересная и разноплановая, задач много, и хоть не со всеми удается справиться в задуманный срок, положительное движение явно есть, и это радует.
Юным геологам, которые только начинают определяться с дальнейшим вектором, я бы посоветовал выбирать то направление в геологии, которое кажется более интересным, а не перспективным. Перспективы не всегда видятся издалека, необходим некоторый опыт, чтобы их понять, а перепрофилироваться при необходимости и во время учебы не поздно».
Старший научный сотрудник лаборатории сейсмической томографии ИНГГ СО РАН кандидат геолого-минералогических наук Андрей Владимирович Яковлев:
«Геологией я увлекся в раннем детстве. Можно сказать, что у меня не было другого выбора, так как мои родители тоже геологи, и они брали меня с собой на полевые работы на всё лето, начиная с первого класса. Тогда я и проникся геологической романтикой. В 7-м классе пошел заниматься в Школу юных геологов города Читы. Там мы изучали минералы, породы и общую геологию, а полученные знания применяли на различных слетах юных геологов и олимпиадах. На Сибирскую олимпиаду нам, скорее всего, посоветовали приехать бывшие ученики ШЮГ, учившиеся или уже закончившие геолого-геофизический факультет НГУ.
В этой олимпиаде я участвовал два раза: в 9-м классе (1996), когда приехал в команде Читинской области, и в 11-м классе (1998) — тогда я участвовал самостоятельно, так как на тот момент учился в Специализированном учебно-научном центре НГУ (ФМШ). В свой первый раз я занял третье место, из-за чего немного расстроился. Основной причиной, не позволившей подняться выше, стала моя недостаточная активность. Поэтому к следующему разу я превозмог свою излишнюю робость и, как результат, мне удалось победить. Думаю, что победа на олимпиаде стала последним аргументом для принятия мною решения поступать на ГГФ НГУ. Суммируя, можно сказать, что для любой победы важны не только знания, но и умение их показать.
В настоящее время я работаю в ИНГГ СО РАН — изучаю вулканы с помощью сейсмологических методов. Мы каждое лето ездим на Камчатку, где устанавливаем временные сети сейсмических станций на различных вулканах. Станции работают в автономном режиме в течение года, на следующий год мы приезжаем и собираем их, если конечно раньше нас станцию не нашел медведь. Записанные данные в дальнейшем обрабатываются с помощью различных сейсмологических методов. В результате мы получаем информацию о строении питающих систем вулканов, что интересно как с фундаментальной стороны, так и с точки зрения повышения точности прогноза извержений и их последствий. Что бы я мог посоветовать юным геологам? При выборе профессии важно, чтобы было интересно, и работа приносила удовольствие».
Заведующий лабораторией петрологии, геохимии и рудогенеза Института земной коры СО РАН (Иркутск), старший научный сотрудник ИГМ СО РАН кандидат геолого-минералогических наук Игорь Сергеевич Шарыгин:
«Геологией меня увлек мой дядя, старший научный сотрудник ИГМ кандидат геолого-минералогических наук Виктор Викторович Шарыгин. В детстве я жил в Челябинске, и дядя решил отвести нас с братом в геологический кружок. Первый раз я попал в кружок юных геологов в соседнем районе, туда я походил месяца два, но не задержался, так как увлекся авиамоделированием. В следующий раз мое знакомство с геологией состоялось на летних каникулах с 8-го на 9-й класс, когда дядя взял меня в геологическую экспедицию в “Русскую Бразилию” (минералогическая провинция. — Прим. ред.) на Южном Урале. Там были и юные геологи из челябинского Дворца пионеров и школьников имени Н. К. Крупской, я провел с ними 10 дней, мы сдружились между собой. Этим же летом еще ездили за бериллами и морионами, а потом я сразу же поехал на слет юных геологов области с Дворцом пионеров. Так я и оказался в кружке юных геологов ДПиШ.
Его руководители, Тамара Фануровна Михайлова и Игорь Геннадьевич Михайлов, каждый год возили ребят на Сибирскую геологическую олимпиаду. В детстве я, кроме как по Челябинской области, никуда не ездил, поэтому мне было интересно увидеть новое место, получить свежие впечатления. Мне понравилось в Академгородке, я посмотрел Новосибирский государственный университет, институт. Период олимпиады у нас был интенсивным погружением в геологию. Пока ехали в поезде в Новосибирск, мы готовились. Здесь тоже было интересно: ученые родом из Челябинска приходили и занимались с нами, рассказывали о различных геологических процессах более углубленно.
Если честно, я не был таким уж фанатом геологии. Однако к концу 11-го класса я определился с направлением. Вообще, хотел поступать в один из горных университетов — рассматривал Санкт-Петербург и Екатеринбург. Казалось, что в НГУ поступать сложно. Мой дядя и руководитель кружка убедили меня, что Академгородок в Новосибирске — замечательное место для учебы и науки: всё рядом, вся обстановка располагает. Мне не хватило балла на экзаменах в НГУ, и я уже снова было подумал о Горном, так как там экзамены были позже, но дядя опять переубедил меня. Так я поступил в НГУ на платной основе, но потом в течение первого года перевелся на бесплатное место. Могу сказать, что здесь больше включение в науку: располагают атмосфера и то, что в университете преподают научные сотрудники института. Также через институт мы делали дипломы и магистерские диссертации, проходили полевые практики. Поэтому логично было и в аспирантуру поступить тоже в ИГМ.
Начинал я с исследования метеоритов, но потом перешел в алмазное направление, в лабораторию, которая сейчас называется лабораторией литосферной мантии и алмазных месторождений. С того момента и занимаюсь этой тематикой. Основной наш объект — это кимберлиты. Кимберлитовая трубка — не только месторождение алмазов, она является природной сверхглубинной скважиной. Пока кимберлитовая магма поднимается с глубин более 200 км, она вбирает в себя кусочки вмещающих пород, называемых ксенолитами. Они являются прямым источником информации о составе и строении мантии и нижних горизонтов земной коры, и мы можем на основе их изучения прочитать историю глубинных процессов под континентами до трех миллиардов лет назад. Всё это помогает нам в том числе понять, как образуются алмазы и кимберлиты. Практическая цель таких исследований — помочь в разработке методов поиска и критериев оценки алмазоносности кимберлитов. С сентября прошлого года я перешел в ИЗК СО РАН на должность заведующего лабораторией, где направления моей деятельности расширились, но основным по-прежнему остались кимберлиты. В ИГМ я сейчас руковожу временным научным коллективом, созданным в рамках гранта Российского научного фонда 2018 года “Проведение исследований научными группами под руководством молодых ученых” Президентской программы исследовательских проектов, реализуемых ведущими учеными, в том числе молодыми учеными.
Юным геологам я хотел бы пожелать, чтобы их увлекало то, чем они занимаются. Если они поймут, что геология не для них, то лучше сменить направление. Если же они решили учиться на соответствующих факультетах вузов, то нужно именно учиться — не пропускать лекции, семинары и получать знания. Сейчас я иногда смотрю назад и понимаю: те вещи, которые я упустил во время учебы, нужно восполнять».
Заведующий лабораторией петрологии и рудоносности магматических формаций ИГМ СО РАН, председатель оргкомитета СГО доктор геолого-минералогических наук Андрей Эмильевич Изох:
«Я геолог в третьем поколении, поэтому выбор специальности передо мной не стоял. Вопрос был, какое направление в геологии выбрать. Моя бабушка Екатерина Ивановна Прозорова закончила Горный институт в Ленинграде. Она была геофизиком. Этот же вуз закончили мой отец — Эмиль Петрович Изох (геолог) и мать — Алевтина Сергеевна Толкачева (геофизик). Отец работал на Дальнем Востоке и во Вьетнаме, занимаясь магматизмом и его рудоносностью. Мама специализировалась по радиогеофизике и преподавала в Горном институте. В 1963 году они переехали в Академгородок. В 1961—1962 году мы с отцом были во Вьетнаме, а в 1965 году он взял нас с собой в экспедицию в Хакасию и на Кузнецкий Алатау. В 1970 году, чтобы убедиться в правильности выбора специальности, я участвовал в трехмесячной экспедиции на Колыму с палеонтологами. С тех пор работаю в Институте геологии и минералогии и преподаю в НГУ. Работал в Казахстане, в Сибири, в Монголии, во Вьетнаме, на Дальнем Востоке, на Урале и в других регионах нашей необъятной Родины.
В Сибирской геологической олимпиаде школьников я принимал участие два раза — в 1969 и 1970 годах. Думал, что-то знаю в геологии, но оказалось, есть ребята, которые знают больше, поэтому призером я не стал. Однако это стимулировало больше читать. Читал Ивана Ефремова, Владимира Обручева, Григория Федосеева и других авторов.
Организатором олимпиады выступал тогда Игорь Владимирович Лучицкий, и она предназначалась для старшеклассников. Проводился только очный тур, задания к нему заранее рассылались. Однако это было только затравкой для обсуждения, так как важней не проверить знания участников, а показать, как можно использовать имеющиеся (пусть и небольшие) знания для решения конкретных задач в геологии. Ведь даже сейчас в экспедициях геолог должен уметь наблюдать природу и делать соответствующие выводы. В жюри были ведущие ученые геологических институтов и НГУ (в том числе и мой отец). Этот стиль олимпиады мы стараемся сохранить и сейчас, в организации активное участие принимают молодые научные сотрудники. В настоящее время СГО проводится для ребят с 5-го по 11-й классы, есть как заочный, так и очный туры. Современная молодежь более информирована, знает значительно больше.
В последнее время я изучаю расслоенные габброидные интрузии (геологические тела, сложенные магматическими горными породами, закристаллизовавшимися на глубине земной коры при дифференциации расплава), их рудоносность и процессы дифференциации ультраосновных, основных и щелочных магм. С такими массивами связаны месторождения медно-никелевых руд (Норильск), платиноидов. Наиболее интересные проблемы касаются поведения элементов платиновой группы (платина, палладий, иридий, другие) в процессе дифференциации мантийных магм. Например, Скаергаардский расслоенный интрузив в Гренландии долгое время считался интересным только ученым, которые занимаются чисто фундаментальными задачами. Однако в 2000 году датские геологи обнаружили в этом массиве высокие содержания золота и палладия с возможным промышленным значением. Подобного типа массивы есть в Сибири, в Монголии и во Вьетнаме, мы исследуем их вместе с сотрудниками нашей лаборатории. Это очень востребованное направление, о чем свидетельствуют работы, которые мы проводим совместно с ООО “Норильскгеология”.
Почему я выбрал именно ИГМ? Во-первых, я начал работать в Институте геологии и геофизики еще в 1976 году, сразу после окончания ГГФ НГУ. Во-вторых, это один из самых высокорейтинговых институтов геологического профиля не только в Сибири, но и в России. В нем сосредоточены специалисты разных направлений, с которыми всегда интересно сотрудничать при решении конкретных задач. Кроме того, у института тесная связь с Новосибирским государственным университетом.
Начинающим геологам я бы посоветовал пробовать себя в разных сферах. Эта наука тем и интересна, что можно специализироваться в различных областях знаний (химия, физика, биология, информатика) и при этом иметь возможность путешествовать и работать в различных регионах России и в других странах».
Источник: Наука в Сибири